Неточные совпадения
Он готовит их к опыту по каким-то намекам, непонятным для наивных натур, но явным для открытых,
острых глаз, которые способны, при блеске
молнии, разрезавшей тучи, схватить весь рисунок освещенной местности и удержать в памяти.
Совершенно провалившийся между носом и
острым подбородком рот, вечно осененный язвительною улыбкой, небольшие, но живые, как огонь, глаза и беспрестанно меняющиеся на лице
молнии предприятий и умыслов — все это как будто требовало особенного, такого же странного для себя костюма, какой именно был тогда на нем.
С быстротою
молнии падает он из поднебесья на вспорхнувшую пташку, и если она не успеет упасть в траву, спрятаться в листьях дерева или куста, то копчик вонзит в нее
острые когти и унесет в гнездо к своим детям.
Как сейчас вижу: сквозь дверную щель в темноте —
острый солнечный луч переламывается
молнией на полу, на стенке шкафа, выше — и вот это жестокое, сверкающее лезвие упало на запрокинутую, обнаженную шею I… и в этом для меня такое что-то страшное, что я не выдержал, крикнул — и еще раз открыл глаза.
Ночь прошла, и кровяные зори
Возвещают бедствие с утра.
Туча надвигается от моря
На четыре княжеских шатра.
Чтоб четыре солнца не сверкали,
Освещая Игореву рать,
Быть сегодня грому на Каяле,
Лить дождю и стрелами хлестать!
Уж трепещут синие зарницы,
Вспыхивают
молнии кругом.
Вот где копьям русским преломиться.
Вот где саблям
острым притупиться,
Загремев о вражеский шелом!
О Русская земля!
Ты уже за холмом.
Девушка приняла помощь без взгляда и благодарности — внимание ее было поглощено свертком. Нож казался в ее руках детской жестяной саблей, тем не менее
острое лезвие вспороло холст и веревки с быстротой
молнии. Аян, охваченный любопытством, стоял рядом, думая, что его руки сделали бы то же самое, только быстрее.
Что-то
острое и быстрое, как
молния, пронизывает все мое тело от колен к груди и голове, и я снова падаю. Опять мрак, опять ничего нет.
Но тотчас же он вспомнил, как неожиданная
молния осветила полураздетую Исанку. И откровенная, сосущая, до тоски жадная страсть прибойною волною всплеснулась в душе и смыла все самоупреки: сладко заныла душа и вся сжалась в одно узкое,
острое, державное желание — владеть этим девичьим телом. Только бы это, а остальное все пустяки. И уже далеко от души, как легкие щепки на темных волнах, бессильно трепались самоупреки, стыд, опасения за последствия.